Вспомнишь так сердце болит
Ðàñêèíóëîñü ìîðå øèðîêî,
È âîëíû áóøóþò âäàëè
Òîâàðèù, ìû åäåì äàë¸êî,
Ïîäàëüøå îò íàøåé çåìëè.
Íå ñëûøíî íà ïàëóáå ïåñåí,
È Êðàñíîå ìîðå øóìèò,
À áåðåã ñóðîâûé è òåñíûé,-
Êàê âñïîìíèøü, òàê ñåðäöå áîëèò.
Òàì ðóññêèå ñïÿò àäìèðàëû
È äðåìëþò ìàòðîñû âîêðóã.
Íà íèõ âûðàñòàþò êîðàëëû,
Íà ïàëüöàõ ðàñêèíóòûõ ðóê.
Êîãäà çàñûïàåò ïðèðîäà,
È ÿðêàÿ ñâåòèò ëóíà,
Ãåðîè ïîãèáøåãî ôëîòà
Âñòàþò, ïðîáóæäàÿñü îò ñíà.
Îíè íà÷èíàþò áåñåäó,
Ñî äíà ðàçãîâîðû ñëûøíû.
Î æèçíè ìàòðîññêîé íåëåãêîé
Âñþ íî÷ü ãîâîðÿò ìîðÿêè.
Íà áàêå óæ âîñåìü ïðîáèëî —
Òîâàðèùà íàäî ñìåíèòü.
Ïî òðàïó åäâà îí ñïóñòèëñÿ,
Ìåõàíèê êðè÷èò: «Øåâåëèñü!»
«Òîâàðèù, ÿ âàõòû íå â ñèëàõ ñòîÿòü,-
Ñêàçàë êî÷åãàð êî÷åãàðó,-
Îãíè â ìîèõ òîïêàõ ñîâñåì íå ãîðÿò;
 êîòëàõ íå ñäåðæàòü ìíå óæ ïàðó.
Íåò âåòðà ñåãîäíÿ, íåò ìî÷è ñòîÿòü,
Ñîãðåëàñü âîäà, äóøíî, æàðêî.
Òåðìîìåòð ïîäíÿëñÿ àæ íà ñîðîê ïÿòü,
Áåç âîçäóõà âñÿ êî÷åãàðêà.
Ïîéäè, çàÿâè âñåì, ÷òî ÿ çàáîëåë
È âàõòó, íå êîí÷èâ, áðîñàþ.
Âåñü ïîòîì èñòåê, îò æàðû èçíåìîã,
Ðàáîòàòü íåò ñèë, óìèðàþ!»
Òîâàðèù óøåë, îí ëîïàòó ñõâàòèë,
Ñîáðàâøè ïîñëåäíèå ñèëû,
Äâåðü òîïêè ïðèâû÷íûì òîë÷êîì îòâîðèë,
È ïëàìÿ åãî îçàðèëî.
Ëèöî åãî, ïëå÷è, îòêðûòàÿ ãðóäü,
Ïîò ñ íèõ ñòðóèâøèéñÿ ãðàäîì,
Íî åñëè á êòî ìîã â íèõ òóäà çàãëÿíóòü,
Íàçâàë êî÷åãàðêó áû àäîì.
Êîòëû ïàðîâûå çëîâåùå øóìÿò,
Îò ñèëû ïàðîâ ñîäðîãàÿñü,
Êàê òûñÿ÷è çìåé ïàðû æå øèïÿò,
Èç òðóá êîå-ãäå ïðîáèâàÿñü.
À îí, èçâèâàÿñü ïðåä æàðêèì îãíåì,
Ëîïàòîé áðîñàë ëîâêî óãîëü;
Âíèçó áûëî ìðà÷íî: ëó÷ ñîëíöà è äíåì
Íå ìîæåò ïðîíèêíóòü â òîò óãîë.
Îêîí÷èâ êèäàòü, îí íàïèëñÿ âîäû,-
Âîäû îïðåñíåííîé, íå÷èñòîé,-
Ñ ëèöà åãî ïàäàë ïîò, ñàæè ñëåäû.
Óñëûøàë îí ðå÷ü ìàøèíèñòà:
«Òû, âàõòû íå êîí÷èâ, íå ñìååøü áðîñàòü,
Ìåõàíèê òîáîé íåäîâîëåí;
Òû ê äîêòîðó äîëæåí ïîéòè è ñêàçàòü,-
Ëåêàðñòâî îí äàñò, åñëè áîëåí!»
Çà ïîðû îí ñëàáî õâàòàÿ ðóêîé,
Ââåðõ îí ïî òðàïó çàáðàëñÿ:
«Ïîéäó çà ëåêàðñòâîì â ïðèåìíûé ïîêîé,
Ñíåìîã îò æàðû, çàäûõàþñü».
Íà ïàëóáó âûøåë, ñîçíàíüÿ óæ íåò.
 ãëàçàõ ó íåãî âñ¸ ïîìóòèëîñü
Óâèäåë íà ìèã îñëåïèòåëüíûé ñâåò
Óïàë
Ñåðäöå áîëüøå íå áèëîñü.
Ê íåìó ïîäáåæàëè ñ õîëîäíîé âîäîé,
Ñòàðàÿñü ïðèâåñòü åãî â ÷óâñòâî,
Íî äîêòîð ñêàçàë, ïîêà÷àâ ãîëîâîé:
«Áåññèëüíî çäåñü íàøå èñêóññòâî
»
Âíåçàïíî ìåõàíèê âñêðè÷àë Ïîäëåöû!
Çàäàì ÿ åìó ïðèòâîðÿòüñÿ!
È, òêíóâøè íîãîþ â áîê ìåðòâåöà,
Âåëåë åìó òîò÷àñ óáðàòüñÿ.
Íå ñìåéòåñü âû! ñ óæàñîì äîêòîð âñêðè÷àë,
Îí ìåðòâûé, ñîâñåì çàñòûâàåò!
Ìåõàíèê ñìóùåííûé òîãäà îòâå÷àë:
À ÷¸ðò æå èõ äóøó óçíàåò!
ß äóìàë, ÷òî îí ìíå áåññîâåñòíî âðåò,
Îí íå áûë ïîõîæ íà áîëüíîãî
Êîãäà áû ÿ çíàë, ÷òî îí â ðåéñå óìðåò,
Òî íàíÿë â ïîðòó áû äðóãîãî.
Âñþ íî÷ü â ëàçàðåòå ïîêîéíèê ëåæàë
 ìàòðîññêóþ ðîáó îäåòûé.
 ðóêàõ îí äåøåâóþ ñâå÷êó äåðæàë,
Âîñê òàÿë, æàðîþ ñîãðåòûé
Ïðîñòèòüñÿ ñ òîâàðèùåì óòðîì ïðèøëè
Ìàòðîñû, äðóçüÿ êî÷åãàðà,
Ïîñëåäíèé ïîäàðîê åìó ïîäíåñëè
Êîëîñíèê ãîðåëûé è ðæàâûé.
Ê íîãàì ïðèâÿçàëè åìó êîëîñíèê,
Ïðîñòûíêîþ òðóï îáåðíóëè,
Ïðèøåë êîðàáåëüíûé ñâÿùåííèê-ñòàðèê,
È ñëåçû ó ìíîãèõ ñâåðêíóëè.
Áûë òèõ, íåïîäâèæåí â òîò ìèã îêåàí
Êàê çåðêàëî âîäû áëåñòåëè
ßâèëîñü íà÷àëüñòâî, ïðèøåë êàïèòàí,
È âå÷íóþ ïàìÿòü ïðîïåëè.
Äîñêó ïðèïîäíÿëè äðîæàùåé ðóêîé,
 ñàâàíå òåëî ñêîëüçíóëî,
 ïó÷èíå áåçâåñòíîé, ãëóáîêîé, áîëüøîé
Áëåñòíóâ, è íàâåê óòîíóëî.
È â øóìå ìîðñêîãî ïðèáîÿ çâó÷èò
Ãîòîâüòåñü ê âåëèêîìó áîþ
Çà íàñ ìîðÿêîâ îòîìñòèòå ñâîèõ
Âðàãàì ïóñòü íå áóäåò ïîêîÿ.
Íàïðàñíî ñòàðóøêà æäåò ñûíà äîìîé,
Åé ñêàæóò îíà çàðûäàåò.
À âîëíû áåãóò îò âèíòà çà êîðìîé,
È ñëåä èõ âäàëè ïðîïàäàåò
À âîëíû áåãóò îò âèíòà çà êîðìîé,
È ñëåä èõ âäàëè ïðîïàäàåò
Èñòîðèÿ
Âåðñèÿ 1
Ñîçäàíà íå ïîçäíåå ãðàíè XIXXX âåêîâ íà îñíîâå ïîïóëÿðíîãî â ãîäû Êðûìñêîé âîéíû 1853-56 ãã. ðîìàíñà «Ïîñëå áèòâû» («Íå ñëûøíî íà ïàëóáå ïåñåí », ñë. Í. Ùåðáèíû, 1843, ìóç. À. Ãóðèë¸âà, 1852, òàì æå ñì. ïåðâîíà÷àëüíóþ ìåëîäèþ). Ðîìàíñ áûë î÷åíü ïîïóëÿðåí íà ôëîòå. Îñíîâíîé ñþæåò ïåñíè «Ðàñêèíóëîñü ìîðå øèðîêî» íîâûé, íå ñâÿçàííûé ñ ïåðâîíà÷àëüíûì ðîìàíñîì. Àâòîð îáðàáîòêè òåêñòà ïîýò-ëþáèòåëü Ã. Ä. Çóáàðåâ. Íàðîäíûå âàðèàíòû êîðî÷å àâòîðñêîãî: ðåàëüíî áûòóþò 12-15 êóïëåòîâ èç ïåðâîíà÷àëüíûõ 21.
Èçûñêàííî-ãðóñòíàÿ ïåðâîíà÷àëüíàÿ ìåëîäèÿ Ãóðèë¸âà â ïåñíå ñòàëà çíà÷èòåëüíî ïðîùå. Âèäèìî, ðîìàíñ, ïîïàâ âî ôëîòñêóþ ñðåäó âî âðåìÿ Êðûìñêîé âîéíû, ïðîäîëæàë èçìåíÿòüñÿ, è ê íà÷àëó 1900-õ èòîãîì ýòèõ èçìåíåíèé ñòàëà ïåñíÿ «Ðàñêèíóëîñü ìîðå øèðîêî».
Âåðñèÿ 2
Íàïèñàíà ïî ðåàëüíîìó ñëó÷àþ, ïîýòîì-ëþáèòåëåì Ô¸äîðîì Ïðåäòå÷à â 1906 ãîäó íà ïàðîõîäå «Òèãð». Íà í¸ì ïëûëè ìàòðîñû ñáåæàâøèå ñ Áðîíåíîñöà «Ïîò¸ìêèí».
Ïîñëå ñìåðòè êî÷åãàðà Âàñèëèÿ Ãîí÷àðåíêî, äðóçüÿ Âàñèëèÿ ïîïðîñèëè Ô¸äîðà íàïèñàòü ïðîùàëüíî-ïîìèíàëüíîå ñòèõîòâîðåíèå. Ïåðâûìè îí íàïèñàë ñòðîêè:
Âñþ íî÷ü â ëàçàðåòå ïîêîéíèê ëåæàë  êîñòþìå ìàòðîñà îäåòûé  ðóêàõ âîñêîâóþ ñâå÷ó îí äåðæàë Âîñê òàÿë æàðîþ íàãðåòûé Ïðîñòèòüñÿ ñ òîâàðèùåì óòðîì ïðèøëè Ìàòðîñû, äðóçüÿ êî÷åãàðà. Ïîñëåäíèé ïîäàðîê åìó ïîäíåñëè — Êîëîñíèê îáãîðåëûé è ðæàâûé. Ê íîãàì ïðèâÿçàëè åìó êîëîñíèê, È â áåëûé ñàâàí îáåðíóëè; Íà ïàëóáó âûøåë ñâÿùåííèê-ñòàðèê, È ñë¸çû ó ìíîãèõ áëåñíóëè. Áûë ÷èñò, íåïîäâèæåí â òîò ìèã îêåàí, Êàê çåðêàëî âîäû áëåñòåëè, ßâèëîñü íà÷àëüñòâî, ïðèø¸ë êàïèòàí, È «âå÷íóþ ïàìÿòü» ïðîïåëè.
Äàëåå, ïîñëå ïðèáûòèÿ äîìîé, Ïðåäòå÷à îáðàáîòàë ñâîé òåêñò è äîáàâèë îñòàëüíûå êóïëåòû. ×åðåç íåñêîëüêî ëåò î åãî ïåñíå óçíàë Þðèé Ìîðôåññè êîòîðûé â 1912 ãîäó ñäåëàë ãðàììçàïèñü ïåñíè.
Источник
Судьба этой старинной русской песни «Раскинулось море широко…» (до революции «Кочегар») давно стала поводом для легенд.
Наиболее распространенная из них приписывает авторство слов Ф.С. Предтече — матросу коммерческого парохода «Одесса», сочинившего ее во время рейса весной 1906 года Херсон-Дели под впечатлением трагической гибели своего земляка, молодого кочегара В. Гончаренко.
Другая версия — фольклористы В.Ю. Купрянская и С.Н. Минц в своей книге «Материалы по истории песни ВОВ» (М., 1953) ссылаются на фрагменты письма Х.Д. Зубаревой-Орлинченко из Балаклавы от 30 июля 1948 года в адрес Всесоюзного радио, что слова и музыку песни «Кочегар» сочинил ее брат, участник русско-японской войны Г. Зубарев еще в 1900 году.
На самом деле автором литературного первоисточника является известный в 60-е годы XIX века поэт Н.Ф. Щербина (1821-1869), о чем сообщил музыковед Е.В. Гиппиус, отыскавший рукопись и публикацию стихотворения Щербины «Моряк» в украинском литературном альманахе «Молодик» (СПб., 1844).
Начиналось оно так:
Не слышно на палубах песен:
Эгейские волны шумят.
Нам берег и душен и тесен;
Суровые стражи не спят.
Раскинулось небо широко,
Теряются волны в дали,
Отсуда уйдем мы далеко,
Подальше от грешной земли.
В этом стихотворении, посвященном борьбе греков против турецкого порабощения, были еще две строфы. На эти стихи композитор А. Гурилев написал романс «Поле битвы», популярный в годы Крымской войны, но его героем был уже русский моряк и события перенеслись с Эгейского на Черное море. Романс этот и является предком «Кочегара», от которого последний унаследовал измененную мелодию, слова начальных четверостиший, слегка переработанные.
С открытием в 1869 году Суэцкого канала, Красное море стало главным путем из Европы в Азию. Именно им следовала и Петербурга на Дальний Восток эскадра адмирала З.П. Рожественского, поход которой закончился в Цусимском проливе трагедией. Тогда-то возможно и появились строки:
Не слышно на палубе песен,
И Красное море шумит…
Во всяком случае именно в период русско-японской войны песня «Расскинулось море широко» получила всенародное распространение наряду с интонационно родственной песней «Варяг».
Как видоизменялась мелодия «Кочегара» установить трудно, т.к. до наших дней дошел один-единственный опубликованный мелодический ее вариант (1907), исполнявшийся популярной певицей Н.В. Плевицкой.
Тогда же выходили пластинки с записью этой песни в исполнении Д. Ершова, А. Кирсанова, где значилось, что музыка «Кочегара» принадлежит Ф.К. Садовскому, но подтверждения этому нет, скорее всего Садовский был аранжировщиком и интерпретатором песни, но не автором.
После революции, гражданской войны и первых пятилеток песня оказалась забытой. Честь ее возрождения принадлежит Леониду Утесову. Вот, что рассказывал он сам:
«Я узнал эту песню когда мне было 10 лет. Услышал от человека, который жил в одном доме со мной. Это был рабочий-железнодорожник. Он часто пел эту песню. Была она длинная, с бессчетным количеством куплетов. Но это не помешало мне запомнить ее. Я собирал в кружок своих сверстников, брал в руки гитару и начинал петь эдак залихватски почему-то:
«Эх-да, раскинулось море широка-а-а…».
Почему «эх-да» — не знаю.
Много лет спустя, а именно в 1936 году, задумал я со своим оркестром поставить спектакль «Два корабля». В первом акте показывался старый флот и трудная доля матроса, а во втором — советский — с его морской дружбой, осмысленной десциплиной, товарищеским отношением между командирами и подчиненными. Второй акт строился на основе советских произведений. А вот для первого нужно было что-то контрастное — песня с трагическим сюжетом. Мы долго искали ее, пока я не вспомнил песню своего детства.
Я спел ее почти всю тогда. Мне предложили записать «Раскинулось море широко» на пластинку. Долгоиграющих тогда не было. Пришлось сокращать текст и петь песню немножко быстрей, чем я пел обычно во время спектакля. Там она и звучала лиричней, и трагедийности в ней было больше. А при записи на пластинку эти элементы ее красоты, ее впечетляемости исчезли».
Записанная на пластинку, прозвучавшая с киноэкрана и по радио песня как бы заново родилась и настолько завоевала сердца, что в предвоенные и особенно в военные годы к нехитрому ее напеву стали приспосабливать новые слова, соответствующие, как говорится, моменту.
Такого рода песенных вариантов и переделок, ориентированных на стихотворный размер и мотив «Раскинулось море…» было много. В их числе: «Товарищ боец, становись, запевай», «Я встретил его под Одессой родной», «Раскинулись рельсы широко» и т.д.
Утесову довелось услышать в блокадном Ленинграде от балтийских матросов песню:
Раскинулось Ладога-море,
И волны бушуют в дали.
Пришли к нам фашисты на горе,
Но взять Ленинград не смогли.
Леонид Осипович рассказывает еще и вот о чем:
«Песней это пытались «пользоваться» и гитлеровцы. Но как? (Я сам был свидетелем.)
Они выставляли на передовой огромные репродукторы и заводили пластинку с песней в моём исполнении, из которой брали только последний куплет, да и то не целиком, а только слова: «Напрасно старушка ждет сына домой», повторяя их бессчетное количество раз подряд. и кричали: «Рус! Слушай: «Напрасно старушка ждет сына домой…»
И вы знаете, это производило обратный эффект: зверели наши солдаты!…»
Дань увлечения песне отдали и два поэта — В. Гусев и В. Лебедев-Кумач. Так одна из песен к пьесе в стихах В. Гусева «Москвичка», опубликованной в 1942 году издательством «Искусство», начиналось строфой:
Угрюмые мины летят в синеву,
Над лесом снаряд завывает,
В лесах Подмосковья за мать, за Москву,
Безвестный москвич умирает.
Спустя некоторое время журнал «Огонек» (1942, №49) опубликовал ее с оригинальной музыкой Ю. Милютина, в народе все равно пели эту песню на мотив «Раскинулось море…»
«Раскинулось море широко» — незабываемый музакльно-песенный символ времени, особенно военного: Крымской, первой мировой, Отечественной…
(Источник: Российский исторический журнал «Родина», 1995, №3-4)
Источник
ÐÑÑзÑÑ! ÐбÑаÑаем ÐаÑе внимание: ÑÑÐ¾Ð±Ñ Ð¿ÑавилÑно иÑпÑавиÑÑ ÑекÑÑ Ð¿ÐµÑни, надо вÑделиÑÑ ÐºÐ°Ðº минимÑм два Ñлова
— ÐÑе ÑекÑÑÑ Ð¿ÐµÑен(Ñлова) Ðеонида УÑÑÑова
— СмоÑÑеÑÑ Ð²Ð¸Ð´ÐµÐ¾ÐºÐ»Ð¸Ð¿/ÑлÑÑаÑÑ Ð¿ÐµÑÐ½Ñ Ð¾Ð½Ð»Ð°Ð¹Ð½
— ÐÑзÑÐ²Ñ Ð¾Ð± ÑÑой пеÑне: ÑиÑаÑÑ/добавиÑÑ
РаÑкинÑлоÑÑ Ð¼Ð¾Ñе ÑиÑоко
Ð Ð²Ð¾Ð»Ð½Ñ Ð±ÑÑÑÑÑ Ð²Ð´Ð°Ð»Ð¸.
«Ð¢Ð¾Ð²Ð°ÑиÑ, Ð¼Ñ ÐµÐ´ÐµÐ¼ далеко,
Ðо-далÑÑе Ð¾Ñ Ð½Ð°Ñей земли.»
Ðе ÑлÑÑно на палÑбе пеÑен
Ð ÐÑаÑное ÐоÑе ÑÑмиÑ,
РбеÑег и мÑаÑен и ÑеÑен,
Ðак вÑпомниÑÑ, Ñак ÑеÑдÑе болиÑ.
Ðа баке Ñж воÑÐµÐ¼Ñ Ð¿Ñобило,
ТоваÑиÑа надо ÑмениÑÑ.
Ðо ÑÑÐ°Ð¿Ñ ÐµÐ´Ð²Ð° он ÑпÑÑÑилÑÑ,
ÐеÑ
аник кÑиÑиÑ: «Ð¨ÐµÐ²ÐµÐ»Ð¸ÑÑ!»
ТоваÑиÑ, Ñ Ð²Ð°Ñ
ÑÑ Ð½Ðµ в ÑилаÑ
ÑÑоÑÑÑ —
Сказал коÑÐµÐ³Ð°Ñ ÐºÐ¾ÑегаÑÑ.
Ðгни в моиÑ
ÑопкаÑ
ÑовÑем не гоÑÑÑ,
РкоÑлаÑ
не ÑдеÑжаÑÑ Ð¼Ð½Ðµ Ñж паÑÑ.
«Ðойди заÑви ÑÑ, ÑÑо Ñ Ð·Ð°Ð±Ð¾Ð»ÐµÐ»
РваÑ
ÑÑ Ð½Ðµ конÑив бÑоÑаÑ,
ÐеÑÑ Ð¿Ð¾Ñом иÑÑек, Ð¾Ñ Ð¶Ð°ÑÑ Ð¸Ð·Ð½ÐµÐ¼Ð¾Ð³,
РабоÑаÑÑ Ð½ÐµÑ Ñил — ÑмиÑаÑ.»
ТоваÑÐ¸Ñ ÑÑел… Ðн лопаÑÑ ÑÑ
ваÑил,
СобÑавÑи поÑледние ÑилÑ,
ÐвеÑÑ Ñопки пÑивÑÑнÑм ÑолÑком оÑвоÑил
Ð Ð¿Ð»Ð°Ð¼Ñ ÐµÐ³Ð¾ озаÑило:
ÐиÑо его, плеÑи, оÑкÑÑÑÑÑ Ð³ÑÑдÑ,
РпоÑ, Ñ Ð½Ð¸Ñ
ÑÑÑÑивÑийÑÑ Ð³Ñадом.
Ð, еÑли Ð±Ñ Ð¼Ð¾Ð³ кÑо ÑÑда заглÑнÑÑÑ,
Ðазвал коÑегаÑÐºÑ Ð±Ñ Ð°Ð´Ð¾Ð¼!
ÐоÑÐ»Ñ Ð¿Ð°ÑовÑе зловеÑе ÑÑмÑÑ,
ÐÑ ÑÐ¸Ð»Ñ Ð¿Ð°Ñов ÑодÑогаÑÑÑ.
Ðак ÑÑÑÑÑи змей Ñе паÑÑ Ð¶Ðµ ÑипÑÑ,
Ðз ÑÑÑб кое-где пÑоÑÑваÑÑÑ.
Рон, изгибаÑÑÑ Ð¿Ñед жаÑким огнем,
ÐопаÑой бÑоÑал ловко ÑголÑ.
ÐÐ½Ð¸Ð·Ñ Ð±Ñло мÑаÑно — лÑÑ ÑолнÑа и днем
Ðе Ð¼Ð¾Ð¶ÐµÑ Ð¿ÑоникнÑÑÑ Ð² ÑÐ¾Ñ Ñгол.
ÐÐµÑ Ð²ÐµÑÑа ÑегоднÑ, Ð½ÐµÑ Ð¼Ð¾Ñи ÑÑоÑÑÑ,
СогÑелаÑÑ Ð²Ð¾Ð´Ð°, дÑÑно, жаÑко.
ТеÑмомеÑÑ Ð¿Ð¾Ð´Ð½ÑлÑÑ Ð°Ð¶ на ÑоÑок пÑÑÑ,
Ðез воздÑÑ
а вÑÑ ÐºÐ¾ÑегаÑка.
ÐконÑив кидаÑÑ, он напилÑÑ Ð²Ð¾Ð´Ñ,
ÐÐ¾Ð´Ñ Ð¾Ð¿ÑеÑненной, неÑиÑÑой.
С лиÑа его падал поÑ, Ñажи ÑледÑ,
УÑлÑÑал он ÑеÑÑ Ð¼Ð°ÑиниÑÑа:
«Ð¢Ñ ваÑ
ÑÑ Ð½Ðµ конÑил — не ÑмееÑÑ Ð±ÑоÑаÑÑ,
ÐеÑ
аник Ñобой недоволен.
Ð¢Ñ Ðº докÑоÑÑ Ð´Ð¾Ð»Ð¶ÐµÐ½ пойÑи и ÑказаÑÑ —
ÐекаÑÑÑво он даÑÑ, еÑли болен.»
Ðа поÑÑÑни Ñлабо Ñ
ваÑаÑÑÑ ÑÑкой,
Ðо ÑÑÐ°Ð¿Ñ Ð¾Ð½ ввеÑÑ
подÑмалÑÑ,
ÐдÑи за лекаÑÑÑвом в пÑиемнÑй покой
Ðе мог, Ð¾Ñ Ð¶Ð°ÑÑ Ð·Ð°Ð´ÑÑ
алÑÑ.
Ðа палÑÐ±Ñ Ð²ÑÑел, ÑознанÑÑ Ñж неÑ,
РглазаÑ
его вÑе помÑÑилоÑÑ.
Увидел на миг оÑлепиÑелÑнÑй ÑвеÑ,
Упал — ÑеÑдÑе болÑÑе не билоÑÑ.
Ð Ð½ÐµÐ¼Ñ Ð¿Ð¾Ð´Ð±ÐµÐ¶Ð°Ð»Ð¸ Ñ Ñ
олодной водой,
СÑаÑаÑÑÑ Ð¿ÑивеÑÑÑ ÐµÐ³Ð¾ в ÑÑвÑÑво.
Ðо докÑÐ¾Ñ Ñказал, покаÑав головой:
ÐеÑÑилÑно здеÑÑ Ð½Ð°Ñе иÑкÑÑÑÑво.
ÐÑÑ Ð½Ð¾ÑÑ Ð² лазаÑеÑе покойнÑй лежал
РкоÑÑÑме маÑÑоÑа одеÑÑй.
Ð ÑÑкаÑ
воÑковÑÑ ÑвеÑÑ Ð¾Ð½ деÑжал,
ÐоÑк ÑаÑл, жаÑÐ¾Ñ Ð½Ð°Ð³ÑеÑÑй.
ÐÑоÑÑиÑÑÑÑ Ñ ÑоваÑиÑем ÑÑÑом пÑиÑли
ÐаÑÑоÑÑ, дÑÑзÑÑ ÐºÐ¾ÑегаÑа.
ÐоÑледний подаÑок ÐµÐ¼Ñ Ð¿Ð¾Ð´Ð½ÐµÑли,
ÐолоÑник обгоÑелÑй и ÑжавÑй.
ÐзÑÑо Ñ ÑайÑа — RU.GL5
Рногам пÑÑвÑзали ÐµÐ¼Ñ ÐºÐ¾Ð»Ð¾Ñник
Ð ÐºÐ¾Ð¹ÐºÐ¾Ñ ÑÑÑп обеÑнÑли .
ÐÑиÑел коÑабелÑнÑй ÑвÑÑенник-ÑÑаÑик
Ð ÑÐ»ÐµÐ·Ñ Ñ Ð¼Ð½Ð¾Ð³Ð¸Ñ
блеÑнÑли.
ÐÑл ÑиÑ
, неподвижен в ÑÐ¾Ñ Ð¼Ð¸Ð³ океан,
Ðак зеÑкало Ð²Ð¾Ð´Ñ Ð±Ð»ÐµÑÑели.
ЯвилоÑÑ Ð½Ð°ÑалÑÑÑво, пÑиÑел капиÑан,
Ð «ÐеÑнÑÑ Ð¿Ð°Ð¼ÑÑÑ» пÑопели.
ÐоÑÐºÑ Ð¿ÑиподнÑли дÑожаÑей ÑÑкой
Рв Ñаване Ñело ÑколÑзнÑло.
РпÑÑине глÑбокой безвеÑÑной моÑÑкой
Ðавеки, плеÑнÑв, ÑÑонÑло.
ÐапÑаÑно ÑÑаÑÑÑка Ð¶Ð´ÐµÑ ÑÑна домой,
Ðй ÑкажÑÑ — она заÑÑдаеÑ,
Ð Ð²Ð¾Ð»Ð½Ñ Ð±ÐµÐ³ÑÑ Ð¾Ñ Ð²Ð¸Ð½Ñа за коÑмой
Ð Ñлед иÑ
вдали пÑопадаеÑ.
Источник
Раскинулось море широко, Не слышно на палубе песен, На баке уж восемь пробило, «Товарищ, я вахты не в силах стоять, – Пойди, заяви им, что я заболел Товарищ ушёл, он лопату схватил, Лицо его, плечи, открытую грудь, Котлы паровые зловеще шумят, А он, извиваясь пред жарким огнем, Нет ветра сегодня, нет мочи стоять, Окончив кидать, он напился воды – «Ты, вахты не кончив, не смеешь бросать, За поручень слабой хватаясь рукой, На палубу вышел – сознанья уж нет, Механик пришёл: «Под арест подлеца, – Не смейтесь вы! – с ужасом доктор вскричал, – Я думал, он мне бессовестно врёт, К нему подбежали с холодной водой, Всю ночь в лазарете покойник лежал, Проститься с товарищем утром пришли К ногам привязали ему колосник, Был тих, неподвижен, в тот миг океан, Доску приподняли дрожащей рукой, Напрасно старушка ждёт сына домой, Смотрите также:
Все тексты Старые песни о главном >>> |
Raskinulos widely
And the waves are raging away .
Comrade , we go far
Away from the sweet land.
Can not hear the songs on the deck ,
And the Red Sea noise.
A shore stern and narrow ,
As you remember , because my heart hurts .
On the tank so it struck eight ,
Comrade need to change ,
The ramp as soon as he went down ,
The mechanic shouted: » Come on ! «
«Comrade, I watch can not stand —
Said fireman fireman —
The lights in my furnaces completely burn through ,
Boilers do not hold me so steamed.
Go and tell them that I got
And the watch is not finished, throw ;
Then all expired, numb from the heat ,
No work forces — die . «
Friend left, he grabbed a shovel ,
Gathered his last strength ,
Firebox door opened habitual impulse ,
And the flame is lit up .
His face , shoulders, chest open ,
And sweat with them kotivshiysya hail.
Oh, if I could go look who ,
Called boiler room — to hell.
Steam boilers ominous noise,
The strength of the vapor shuddering
As thousands of snakes hissing steam jets
Of breaking pipes in some places .
And he writhing before hot fire,
Deftly threw a shovel coal.
Downstairs was grim — A ray of sunshine and afternoon
Can not penetrate into the corner .
No wind today , no urine stand
Warmed water, stifling hot.
Thermometer rose to forty five,
Without air all steamshop .
After graduating from the throw , he drank water —
Desalinated water , unclean .
With the sweat of his face fell , soot traces
He heard it driver :
«You watch without finishing , dare not throw
Mechanic displeased with you .
You should go to the doctor and say ,
Medications he takes, if sick. «
Clutching the handrail weak hand
The ladder he climbed up ;
Go for the medicine in the emergency room
Could not — the heat was stifling .
Came on deck — the consciousness is no more ,
In his eyes grew dim ,
I saw a blinding light for a moment ,
Fell , the heart no longer beat .
Mechanic came : «Under arrest scoundrel
I ask him to pretend . «
And tknuvshis foot sideways corpse
He ordered him to rise.
— Do not laugh at you ! — Doctor exclaimed in horror , —
He was dead , quite cold.
Embarrassed mechanic then muttered :
» Who the hell knows where his soul .»
I thought he was lying to me shamelessly ,
He was not like the patient
Oh, if I knew that he would die in flight ,
That would be hired at the port of another …
Ran up to him with cold water,
Trying to revive him ,
But the doctor said , shaking his head :
— Our art is powerless here …
All night in the hospital lying dead ,
In the form of a sailor dressed
In his hands he held a wax candle ,
Melted wax zharoyu heated .
Say goodbye to fellow morning came
Sailors , friends stoker
Last brought him a gift —
Burnt and rusty grate .
To the feet tied him grate ,
And hospital wrapped corpse ,
Ship priest came an old man,
And many tears sparkled .
Was quiet , motionless, at the moment the ocean,
As a mirror of water sparkled .
Was the boss , came the captain ,
And » Eternal Memory » sung .
Board lifted a trembling hand ,
And shrouded body slipped ,
In the depths of the deep , obscure , sea
Forever , splashing drowned .
Vain old woman waiting for his son home
She will say — she weep .
And the waves run from the propeller at the stern ,
And after them away disappears …
Источник