27 летняя кристина из новой зеландии стала жаловаться на боль внизу живота

А вы знали, что более 50 лет назад, на Неву приземлился самолет.

Полвека назад, летом 1963г., в Ленинграде произошёл уникальный для мировой гражданской авиа­ции случай — пассажирский Ту-124 совершил посадку на воду! При этом никто из 44 пассажиров не пострадал. Если бы не чудесное приводнение, самолёт мог рухнуть в центре города на Исаакиевский собор.

Очевидец происшествия, житель Петербурга Юрий Туйск, которому удалось сфотографировать плавающее по Неве воздушное судно. Снимок обошёл весь мир, правда, случилось это спустя 30 лет. До этого Юрий Викторович опасался публиковать фотографию, ведь всем собравшимся в 1963г. очевидцам милиция снимать запретила: отнимали фотоаппараты, засвечивали плёнку. 

«Я улучил момент, когда милиционер отвернулся, — вспоминает Туйск. — Жил я неподалёку от места приводнения. В тот день сидел на балконе и вдруг заметил, что народ бежит к набережной. Было ясно: что-то случилось. Каково же было моё удивление, когда на реке я увидел плавающий Ту-124, из которого по крылу на берег перебирались пассажиры. Я сразу же побежал за фотокамерой. Запомнил двух детишек и их лица — как у маленьких старичков. Было видно, что пассажиры много пережили. Среди всех выделялся человек в лётной форме, он что-то возбуждённо докладывал начальству, которое срочно прибыло на вертолёте. Потом я узнал, что это был командир экипажа Виктор Мостовой». 

Рейс этот, следовавший из Таллина в Москву, с самого начала не задался. После взлёта не убралось переднее шасси, или, как говорят лётчики, «передняя нога». Самолёт направили в Ленинград, где предстояло совершить аварийную посадку. 

Отважная Шурочка. 
В течение рейса в салоне самолёта пассажиров подбадривала бортпроводница Шурочка — Александра Михайлова. Самая старшая в экипаже (ей был 41 год), она прошла Великую Отечественную и в этой нештатной ситуации не растерялась. Благодаря Шурочке не возникло паники. Александры Михайловны уже нету. Виктор Мостовой, которому на момент аварийной посадки было 30 лет, умер в середине 90-х в Израиле, куда вместе с семьёй эмигрировал в конце 80-х гг. Нет в живых и второго пилота — Василия Чеченева. 

После блестящей посадки на Неву экипаж хотели наградить орденами, но почему-то этого не произошло, хотя спасённые пассажиры написали коллективное благодарственное письмо. «Аэрофлот» подарил Мостовому 2-комнатную квартиру, куда семья лётчика переехала из тесной коммуналки. 

Расследование показало, что двигатели заглохли, поскольку было выработано всё топливо, однако приборы показывали иное, вводя в заблуждение лётчиков. Этот случай изучают в Cанкт-Петербургском университете гражданской авиации. Лекцию читает Владимир Цивинский, в прошлом замначальника по движению аэропорта «Пулково», который также был свидетелем приводнения: «Под влиянием этого случая я выбрал профессию авиадиспетчера и позднее на мысе Шмидта (на Чукотке) в условиях нулевой видимости сумел организовать посадку самолёта, за что получил золотые часы от министра гражданской авиации СССР». 

Помогла молитва? 
В день спасения самолёта по ленинградскому радио сделали краткое объявление. «Никаких статей в газетах, — вспоминает Юрий Туйск. 
— Они появились спустя несколько месяцев, правда, без фотографий. Самолёт затонул к вечеру того же дня. Его вытащили краном и разрезали автогеном». 

Пассажиров в тот же день отправили в Москву. 
«Существует устное предание, что среди спасённых оказался 34-летний епископ Таллинский, будущий Патриарх Московский и всея Руси Алексий, летевший из Таллина в Москву, — рассказал Александр Сегень, автор биографической книги о покойном патриархе. 

— К сожалению, в архиве авиации дело об этом удивительном происшествии уничтожено, поскольку вечно хранятся только дела о катастрофах, повлёкших за собой гибель людей, а тут — ни одного погибшего. Из-за этого мне не удалось документально проверить, был ли Святейший на борту». 

Самолёт сел на Неву в нескольких сотнях метров от места, где находится могила петербургской юродивой схимонахини Матрёнушки Босоножки. С той поры люди, боящиеся полётов, обращаются с молитвой к этой блаженной старице. На подворье Свято-Троицкого Зеленецкого мужского монастыря, где находится могила юродивой, собраны документальные свидетельства помощи по молитвам к старице. Касаются они не только аэрофобии. И ещё один факт: завод «Северный пресс», на плоты которого выходили спасённые пассажиры, имеет в Петербурге адрес: улица Таллинская. 

Интервью супруги Виктора Мостового. 
«Витя, давай купим водки и выпьем». 

— Жанна Мироновна, как вы узнали о том, что произошло с вашим мужем 21 августа 1963 года? 

— Господи, как давно это было… Я с дочкой гостила у мамы в Воронеже и ни о чем не знала — в прессе же ничего поначалу не сообщали. Приезжаем перед 1 сентября в Москву, Леночке, дочке, как раз в первый класс идти. Виктор встречает нас на Казанском вокзале. А мы неподалеку жили — на Пантелеевской, это продолжение Каланчевки, маленькая улочка такая. Идем. Я спрашиваю, как дела, что нового. А он говорит: Леночку вместе в школу отведем. А разве тебе не надо в рейс, спрашиваю. Нет, говорит, меня отстранили. Я удивилась: как так?! Тут он и рассказал. 

— В красках? 

— Нет, он немногословный был. Сдержанно все рассказал. Самую суть. Что летел рейсом Таллин-Москва. После взлета обнаружилось, что одна стойка шасси не убирается. По согласованию с землей решили делать аварийную посадку в Ленинграде. Кружили над городом, вырабатывая топливо. Все точно рассчитали, но прибор, который показывал наличие топлива, был неисправен. Он показывал, что горючее еще есть, но вдруг остановился один двигатель, потом другой. Помню Витины слова: «В полной тишине мы неслись прямо на Исаакий. Внизу блестела Нева». Переглянулись они со вторым пилотом Василием Чеченевым — тот был постарше (военный летчик, до «гражданки» служил в морской авиации, в 1998 году умер) — и приняли решение садиться на воду. За 20 метров до моста он сел. От момента отказа второго двигателя до посадки прошло 14 секунд. 

— Вы не подумали, что слишком все невероятно, что он вас разыгрывает? 

— Нет, Виктор не мог шутить такими вещами. А я в шоке была. Когда он закончил, я говорю: Витя, давай купим водки и выпьем. За тебя, за то, что все так удачно произошло. Он отнесся к моему предложению положительно. 

— Говорят, он поседел за этот полет. 

— Вообще-то он рано поседел, но чтобы именно после этого полета — я не скажу. Вообще, много неточностей в рассказах о той истории. Например, ему было не 27 лет тогда, а 30. Ни в таллинском авиаотряде он не работал, ни в Краснодаре — только в Москве. Почти вся его трудовая биография связана с «Внуково», с двухсотым авиаотрядом… 

— Как вы познакомились с Виктором? 

 А вот еще интересная деталь. Весь багаж был в воде, и пассажирам тут же выдали новые чемоданы. Виктор еще шутил: они, как новобранцы, шли с одинаковыми чемоданами. И что интересно — пассажирам предложили до Москвы добраться поездом, но никто не согласился — только самолетом. 

— И Виктор снова был за штурвалом? 

— Нет. Экипаж отстранили в тот же день. 

— Но потом все-таки наградили? 

— Да в том-то и дело, что нет! Это самое крупное заблуждение в рассказах о той истории. Вот как было. О происшествии узнал известный писатель Василий Ардаматский. Он побывал у нас дома, поговорил с Виктором. И написал небольшой очерк, который был опубликован в «Известиях» (кстати, о том, как непросто было опубликовать рассказ о той засекреченной посадке, наша газета по странному стечению обстоятельств вспоминала незадолго до происшествия на Гудзоне — 17 декабря 2008 года. — «Известия»). Потом и другие издания подхватили, у меня даже сохранилась газета из ГДР… После этого «Аэрофлот» представил Виктора к ордену, а остальных членов экипажа — к медалям. Но указ о награждении так и не был подписан. 

— Почему? 

— Как я слышала, категорически против был генеральный конструктор Туполев. Ведь получалось, если верить экипажу, то КБ Туполева что-то недоработало — и шасси не убиралось, и датчики топлива барахлили. Легче на экипаж свалить: мол, летчики сами создали такую ситуацию. И Хрущев Никита Сергеевич выбрал компромиссное решение — не стал ни награждать, ни наказывать. 

— И даже грамоты никакой не дали? 

— Нет. Но руководство «Аэрофлота» все-таки отметило летчиков. Нам дали новую квартиру на улице Вавилова, — двухкомнатную малогабаритную хрущевку, 24 метра, но мы были счастливы. Это была наша первая отдельная квартира — до того мы жили в «двушке» с мамой Виктора Любовью Исааковной и семьей его сестры, 7 человек… В том же доме на Вавилова дали квартиру и штурману того экипажа Виктору Цареву — он, к сожалению, через несколько лет погиб в автокатастрофе. 

«Вся фабрика пришла на похороны». 
— Такие переживания обычно сплачивают людей. Наверное, 21 августа каждый год вместе отмечали? 

— Нет, регулярных отмечаний не было. Но многие пассажиры писали Виктору письма, поздравляли с праздниками, в гости приходили. Не знаю уж, как находили адрес. Просто боготворили его. А с одной семейной парой мы по-настоящему сдружились. Вера Лазуркина и Олег Милонов, кандидаты медицинских наук. Веры теперь уже нет в живых… 

— Эта посадка как-то повлияла на судьбу вашего мужа? 

— После того как закончилась проверка, его направили в Академию гражданской авиации в Ленинград, но там у него дело не пошло… Он вернулся в свой отряд. Летал на Ту-134, Ту-154. Какое-то время в «Домодедово» — на Ту-144. На всех «тушках» хотел полетать. 

— А почему вы уже в солидном возрасте решили уехать в Израиль? 

— Да тут как-то в комплексе все сложилось. У Виктора со здоровьем было неважно. Выйдя на пенсию, продолжал работать во «Внуково» — начальником смены аэропорта. В 88-м пережил инфаркт. После этого вообще перестал работать. И потом обстановка в Москве была не очень приятная. Перестройка, пустые полки, разгул преступности, общество «Память», разговоры о грядущих погромах. У нас внук был маленький, боялись его на улицу выпускать. Было какое-то ощущение грусти и безысходности… И вот мы с мужем, его мама и наша дочь с сыном (она была в разводе) все вместе уехали. 

— И как устроились там? 

— Нам дали две государственные квартиры в небольшом городке Карьят-Гад в часе езды от Тель-Авива. Непросто было. Нам по 58 лет — на пенсию еще рано, а на работу в таком возрасте устроиться сложно. Виктора взяли рабочим на местную текстильную фабрику. 

— В Израиле никто не слышал о его героическом прошлом? 

— Да с чего вы это взяли! В начале 90-х статью из одной российской газеты перепечатали в израильском русскоязычном издании, потом перевели на иврит. На предприятии информлисток выпустили о Викторе. И когда в 1997 году он умер, чуть ли не вся фабрика пришла на похороны — так что нельзя сказать, что он умер в безвестности. 

— А отчего он умер? 64 года — не возраст… 

— В 1994 году случился второй инфаркт. Уволился, стал готовиться к операции на сердце. И во время обследования у него обнаружили рак поджелудочной железы. От этого и умер… Он был видный, красивый мужчина, очень красивый — не только внешне: сдержанный, интеллигентный. 

«Кому надо — найдут». 
— Вы слышали, что в январе американский летчик посадил лайнер на Гудзон, по сути повторив маневр вашего мужа? 

— Конечно! На весь мир раструбили… Мне позвонил наш семейный врач и говорит: «Виктор же еще 45 лет назад посадил самолет на воду! Жанна, надо звонить на телевидение, в газеты — пусть напишут. Или я сам позвоню!» Я ответила: не надо никуда звонить. Кому надо — сами найдут. И что? Вот вы же нашли меня! 

Редакция «АиФ» и автор выражают огромную благодарность израильскому коллеге — известному публицисту Юлию Нудельману, с помощью которого нам и удалось разыскать семью Виктора Мостового.