Если в церкви болит сердце
У нас есть надежда. Мы проливаем слезы, но с надеждой. Мы испытываем боль, но со Христом, Который дает нам великую надежду. Мы говорим: «Господи, я верю, что Ты сделаешь все лучше всех! Ты – Бог».
Если люди причиняют нам страдание – это Божьи люди. Ведь боль – это знак, которым отмечает нас Бог. Боль – это Божие прикосновение к нашему сердцу. Поэтому и существуют страдания.
Человек может не ходить в церковь и не исповедаться, но его первый диалог с Богом уже состоялся – через страдание. Эта боль – повод прийти к Богу.
Архимандрит Андрей (Конанос)
Нет такого человека, у которого нет скорбей, который живет без боли. Поэтому не переживай за тех, кто пока не в Церкви. Не волнуйся – они придут. Нам о себе нужно беспокоиться. Действительно ли мы – церковные люди?
«Ну, Вы-то, конечно, церковный человек, – скажет мне кто-нибудь. – Вы же священник. Если Вы не церковный, то тогда кто?» Да, внешне я церковный человек, но внутри? Являемся ли мы с тобой в своей душе церковными людьми? Да, мы ходим в храм, скромно одеваемся, соблюдаем посты, читаем молитвы, знаем службу, кладем поклоны перед иконами и т.д. Хорошо, что мы делаем все это, но наша внутренняя жизнь также должна быть богоугодной.
Одна женщина сказала мне: «Отче, помолитесь, мои дети – нецерковные. Сын женился и не ходит в церковь!» – «Не волнуйся, – ответил я, – придет и его час, только ты не знаешь, когда. Его час наступит тогда, когда этого захочет Бог, а не ты».
Ты желаешь святой жизни всем людям; а кто-то, может быть, хочет, чтобы все попали в рай. И это совсем не плохо, это богоугодно. Но Господь говорит нам:
«У Меня – Свой ритм, Свое время, Свои способы, Свой план. И Я жду».
Так и этой матери следует научиться ждать. Придет время, и ее дитя обратится к Богу. «Правда? – спрашивает она. – Как это может быть?» Не волнуйся. Думаешь, жизнь не приготовила ему оплеуху? Но эта пощечина не будет наказанием. Это будет повод – какое-то событие, какое-то происшествие, разочарование…
Думаешь, твой сын не разочаруется в людях? Придет время – и ему причинят боль, огорчение, страдание, он почувствует себя покинутым… Какой-нибудь человек совершенно неожиданно скажет ему что-то ужасное, а люди, которым он до этого помогал, начнут презирать его.
И когда в этот момент ему понадобится помощь и поддержка, думаешь, он не найдет Бога? К кому еще он сможет обратиться со своей болью, своей тревогой, как не к Богу? Не ко мне, не к тебе. Мы – люди. Мы не спасаем других людей, мы сами нуждаемся в спасении от Бога.
Поэтому не волнуйся ни о ком, а молись о всех и в своих молитвах доверяйся Божественному Плану. Говори: «Господи, я вверяю все Твоей Божественной Любви. Я скорблю об этом мире, о людях, о своем ребенке – сыне, дочери…» Ты – человек. Как же можно не скорбеть, если у кого-то что-то плохо?
Твой сын ударился в буддизм. А кто-то увлекся восточными религиями. Или магией, или сатанизмом, или какой-то ересью. И мы скорбим. Мы не можем здесь оставаться равнодушными, бесчувственными. По словам апостола Павла, мы плачем и скорбим (2Кор. 1:6-7), но не как те, у кого нет надежды.
У нас есть надежда. Мы проливаем слезы, но с надеждой. Мы испытываем боль, но со Христом, Который дает нам великую надежду. Мы говорим: «Господи, я верю, что Ты сделаешь все лучше всех! Ты – Бог».
Скажу тебе и еще кое-что. Старец Паисий называл благой тревогой то, что испытывает человек, когда начинает тревожиться о своем спасении и о спасении других людей. Но если беспокоиться об этом больше, чем нужно, то это уже будет не благая, а чрезмерная тревога. Мы доходим до предела и начинаем впадать в отчаяние, панику, меланхолию, состояние безнадежности. Это уже нехорошо. Это – не скорбь по Богу.
Разумеется, святые любили людей и плакали о них. Когда они видели человеческие грехи, человеческую жестокость, то их душа начинала скорбеть, и они говорили: «Господи, неужели столько людей получат осуждение на вечные муки? Неужели стольких людей Ты отправишь в ад?»
Святые скорбели, плакали, страдали. Но в конечном итоге они всё доверяли Богу. Потому что в противном случае, если человек, к примеру, не в состоянии спокойно доверить Господу своего ребенка, а продолжает тревожиться и беспокоиться, знаешь, что получается? Фактически мы начинаем критиковать и осуждать Бога.
Ты возразишь мне: «Что Вы такое говорите, как я могу осуждать Господа? Я люблю Его!» – «Любишь?» – «Да!» Да, но когда в твою жизнь приходит отчаяние и тебя охватывает тревога о родных и близких, ты перестаешь доверять Богу и словно говоришь Ему: «Господи, Ты не умеешь управлять миром! Давай я скажу Тебе, как следует поступить! Ты не знаешь, а я знаю. Итак, сделай за месяц моего ребенка таким, каким я хочу его видеть. Пусть он начнет ходить в церковь, исповедоваться, слушаться священника. Господи, сделай его таким, как мне хочется! Ты не знаешь, что делать, – давай, я подскажу Тебе!».
Не кажутся ли тебе мои слова странными? Не кажется ли тебе, что сказанное мной звучит не очень хорошо? «Разве можно говорить Богу такое?» – спросишь ты. Однако ты говоришь Ему именно это.
Негодуя, ты фактически критикуешь Бога, говоря Ему: «Ты плохой властитель мира. Ты неправильно управляешь нашей жизнью и Вселенной». Мы начинаем судить Бога и думать о Нем так, как будто Он ничего не может. Разве это не грех? Не богохульство? А ведь именно это поселяется в нашей душе, когда в нас нет спокойствия и доверия к Богу.
Внутреннее спокойствие – это лучшая проповедь. Хочешь стать миссионером – прежде всего, успокойся. Лучший пример, который ты можешь показать, – это быть спокойным в своих действиях. Тихим, мирным и спокойным.
Даже если мир вокруг рушится, даже если все летит вверх тормашками – ты смотришь на все это и говоришь про себя: «Господи, а где-то во всем этом – Ты. Где-то рядом — Ты». Разумеется, мы видим все, что происходит вокруг, но…
Я понял это, когда смотрел по телевизору репортаж о землетрясении в Китае, когда погибли сотни людей, в том числе, и дети. В какой-то момент я отвернулся от экрана, потому что видеть это было слишком тяжело, но вдруг мне в голову пришла мысль: «Есть ли Бог посреди этого землетрясения?» Да, есть. «Но где же Ты, Боже мой? Где ты – в этом дыму, в этой пыли, среди детских трупов?»
Бог был там. И я сказал себе: «Что я хочу сейчас сделать? Чего хочет мой эгоизм?» Он хочет вылезти наружу и сказать Богу: «Что Ты делаешь?»
– «А ты что сейчас делаешь? – ответит мне Бог. – Ты молишься? Сидишь, переключаешь каналы, смотришь, что происходит на Евровидении… Разве не это ты делаешь сейчас? А что еще ты сделал? Я – сделал. Я пришел на землю, Я распялся. Я наблюдаю за тем, как живут люди, Я наблюдаю за тобой. Я помогаю тебе, укрепляю тебя. И Я хочу, чтобы ты последовал за Мной. Я говорил с тобой о многом. И говорил тебе, что если ты не послушаешь Меня, то сама природа восстанет против тебя. Души, покинувшие сейчас эти безжизненные тела, сейчас пребывают в блаженстве. Они в раю. А чего хочешь ты, когда критикуешь Меня? Кого ты осуждаешь? Бога?»
Вот что пришло мне в голову в тот момент.
Если в своей жизни ты научишься всецело доверять Богу, то поймешь, что Бог не приемлет критики. И что Он не зол. Это мы осуждаем Его. Это мы, осудив, предали Его на распятие, на крест! Но Бог – не Та Личность, Которую мы можем судить и осуждать.
Он – Тот, Кому мы должны доверять и поклоняться. Тот, перед Кем мы должны оставить свою убогую логику и ничтожный ум, настолько ограниченный, что из нашей памяти исчезает все подряд.
И Бог, видя нашу забывчивость, говорит нам:
«Ты, тот, кто не помнит, что ел вчера, теперь хочешь судить Бога, правящего миром? Я-то помню все. И могу прямо сейчас перечислить ошибки людей за всю историю человечества – в том числе, и твои ошибки. Я знаю о твоих ошибках и о твоей боли. Я знаю все».
Итак, настоящая проповедь – это та, которая исходит из уст спокойного миссионера. Настоящий проповедник может даже не знать, что такое миссия, но он осуществляет ее другим способом – своей повседневной жизнью: молчанием, самыми простыми словами, обычным приветствием с улыбкой. Всем.
Это прекрасно – быть Христовым миссионером, не имея при этом официального звания «миссионер». При этом, служение некоторых проповедников особенно благословенно – тех, кто отправляется в далекие страны (например, в Африку). Другие остаются дома. Но можно быть миссионером, даже если ты прикован к постели.
Вот ты говоришь, что не можешь воспитывать своих детей. А разве это – не миссия? Я, прочитав твое письмо, считаю, что да. При этом, ты даже не подозреваешь, что твое служение – священно.
Потому что, делая свое дело в семье, ты тем самым говоришь всем людям: «Смысл жизни – не в том, чтобы внешне все было в порядке, или чтобы бегать по разным делам, или чтобы быть здоровым; смысл жизни – в том, чтобы понять свое предназначение, познать цель, которую ставит перед тобой Творец.
Смысл жизни – в прославлении Бога и в отражении Божией Радости и Славы. Если этого не делать, то все остальное теряет смысл».
Итак, ты тоже миссионер. Ты несешь миссионерское служение, проявляя терпение по отношению к своему мужу и своему ребенку, переживая при этом какие-то трудности. Разве это не проповедь? Ведь все твои родственники смотрят на тебя и говорят: «Как она выдерживает! У нее такой раздражительный муж, как она выносит его? Видели, что было вчера? Он ударил ее! А она терпит». И все соседи (может быть, гораздо менее терпеливые) знают об этом.
А сейчас, когда я говорю это, о твоем тайном и молчаливом страдании узнает весь мир.
Часто Господь называет вещи совсем другими именами – не такими, какими называем их мы. И твое поведение – это миссия.
Поэтому Исаак Сирин говорит о том, что бόльшей ценностью перед Богом обладает не тот, кто воскрешает мертвых и обращает в христианство целые города, а тот, кто молча стоит в своем углу и воскрешает свое умершее «я».
Это – великая проповедь, великое дело.
Перевод Елизаветы Терентьевой
Источник
Часть 1. Без Христа мы сошли бы с ума
Как легко говорить! Но когда испытываешь боль, ты закрываешь рот и уже ничего не говоришь. Когда испытываешь боль, ты сидишь на стуле, в кресле, погружаешься в себя и думаешь: «Христе мой, что я могу сказать! Что я могу сказать! Я не говорю. Я думаю, я смиряюсь…»
Боль требует веры, требует любви, требует соприкосновения со Христом, требует смирения. Ты должен быть смиренен: смиренный гораздо легче проходит через боль, потому что он уже смирен, душа его смиренна. Смиренный думает: «Я не считаю, что достоин того, чтобы у меня всё было хорошо! Да и кто я такой, чтобы не испытывать боли? Кто я, чтобы иметь право на счастье?»
Они испытывают боль по-другому! Ты видел смиренных людей, которым делают операцию, от которой другие орут? Например, я иду к зубному врачу и ору от боли, а другому делают такое же хирургическое вмешательство, а он говорит:
— Нет, я не чувствую такой боли. Это правда.
— Хорошо, но разве тебе не ставили пломбу?
— Да, но мне не было больно, — говорит он, — мне не кололи обезболивающего, я так выдержал.
Хоть он и проходит через те же мучения, через которые мы, остальные, эгоисты, проходим (я тоже вхожу в компанию эгоистов — говорю это, естественно, со скорбью), но он, смиренный, другой. Хоть Бог и посылает смиренным то же самое, но ты видишь, что на лице у них не написано ни сетования, ни негодования, ни претензий, ни упрямства, ни возмущения: оно смиренно.
Бог очень мягко относится к смиренному, поскольку он смирился до такой степени, что Богу уже не нужно смирять его. Его душа смиренна, и Бог говорит: «Не буду давать ему сильную боль: он уже получил свой урок, он смирен. Моя цель не в том, чтобы Мои люди испытывали боль, — говорит Бог, — Моя цель не надавать тебе шлепков, не истязать и унижать тебя, а чтобы душа твоя была здорова». И если ты обретешь здравие души, если ты смирен (а смирен и значит — здоров), тогда тебе уже не надо будет давать болезней.
Бог не садист, Он не мучает нас, Он не рад мучить нас, Он нас лечит
Бог не садист, Он не мучает нас, Он не рад мучить нас, Он нас лечит. Поэтому смиренный очень здоров, ибо это и значит смирение — здоровая душа. Или у него есть какая-нибудь боль, но он воспринимает ее иначе, намного легче. Как это сказать? Я видел смиренных людей, которые потеряли собственного ребенка по причине, о которой мне неизвестно. И на меня произвело впечатление, что эти родители, ребенок которых умер, не пришли ко мне, чтобы спросить: «Почему, Боже?» — и не стали жаловаться Богу, не вознегодовали, не утратили веры, не стали колебаться, как сделал это ты. Да, ты.
Хорошо, ок, ты говорил мне, что по некоторым своим проблемам споришь с Богом, негодуешь и теряешь веру. А знаешь почему? Потому что у тебя нет смирения. В то время как эти супруги потеряли ребенка шести-семи лет, первоклассника, но не стали ругаться с Богом. Что это значит? Это значит, что эти супруги смиренные.
Смиренный испытывает боль по-другому, у его душевной боли другая острота. Не спрашивай, почему Бог так поступил с этим семейством, коль скоро они были смиренны, а Он послал им это. Я не знаю, Бог знает. Я знаю одно: что душа этих супругов стала светозарной, сияющей, освященной и облагодатствованной. И, разумеется, ребенок их в Божиих объятиях, в раю, в Божием блаженстве.
А какое тебе дело до ребенка? То есть что, Бог будет тебя спрашивать, когда умирать каждому человеку? Что это за логика? А может, этот ребенок просил тебя защитить его, поскольку он умер? Нет. Этот ребенок, если бы он сейчас заговорил, он сказал бы нам: «Не занимайтесь мною, не волнуйтесь! Со мной всё очень хорошо. Я испытываю детскую радость, я радуюсь, а вы плачете? Я радуюсь! Я не хочу, чтобы ты мешал мне!»
И вы помолитесь, скажите: «Господи Иисусе Христе, упокой душу усопшего раба Твоего Спиридона». Скажите это, разве это не замечательно? Столько молитв вознеслось сейчас об этом ребенке. Этому ребенку исключительно хорошо, а ты делаешь себя судьей над Богом?
То есть все вокруг обсуждают это, а родители, которых это непосредственно касается, не обсуждали Бога, они не судили Бога, не винили Бога, они испытали боль и освятились. Они испытали боль, поплакали, но жизнь не кончается. Жизнь продолжается, встреча с этим ребенком наступит в какой-то момент. Ведь существует и другая жизнь, жизнь продолжается. Существует и другой мир, и если ты не примешь этого, у тебя действительно будет много недоумений. Если ты не веришь в вечную жизнь, то что я могу поделать? Если ты не веришь, то ты поэтому так и запутан, а если веришь, то всему имеется объяснение и толкование. Встреча будет, продолжение следует.
Я опять много наговорил о том, о чем нам не следует говорить много, — о боли. О ней сказать ты можешь мало. Те, кто испытывает боль, не говорят и не пишут книг, или лишь спустя годы напишут несколько слов, и поэтому эти слова очень зрелые и мудрые, или же скажут тебе одно слово, и оно трогает душу. Тогда как мы, кто помоложе, лишь разводим философии и теории, а если придет кто-нибудь испытывающий боль, то ты уже и не знаешь, что сказать ему.
Со мной было такое. Кто-то приходит, чтобы я его утешил, а мне нечего ему сказать. Ну что ты ему скажешь? Что? Если я сам не испытывал боли до такой степени, чтобы ощущать боль людей. Это труднее всего на свете.
И видишь, что мы не умеем утешать других. Вот идут на похороны и говорят там:
— Ну ладно, не расстраивайся, не надо так, ничего страшного!
Мы не знаем, как утешить другого. Нам нечего сказать. Тогда как тот, кто испытал боль, кто любит, кто верит, у кого есть смирение, у кого есть душевная мудрость и зрелось, возьмет тебя за руку, заглянет в глаза, прольет слезу и скажет тебе:
— Брат мой, я тебе сочувствую! Я испытываю боль вместе с тобой. Мне нечего сказать тебе. Я только плачу вместе с тобой. Я тебя очень люблю. Я с тобой.
Однако ему есть что сказать. А нам, остальным, сказать нечего, потому что нам это незнакомо.
Однажды я спросил детей в школе:
— Если кто-нибудь из ваших друзей в школе скажет вам: «У меня проблема. У меня такой-то крест и боль по жизни», — вы можете сказать ему что-нибудь в утешение? Или скажете ему: «Пойдем посмотрим какой-нибудь фильм! Давай сходим в Луна-парк, покатаемся на лыжах и расслабимся! Или возьмем девчонок для компании и забудем обо всем!»
Только рядом со Христом ты найдешь ответ на свою боль
Но это ли утешения? Это ли? Нет, это мирские утехи. Поэтому только рядом со Христом ты найдешь ответ на свою боль. Рядом с Ним, а не рядом со мной, и я также не найду ответа рядом с тобой или с каким-нибудь человеком. Во Христе мы найдем ответ на вопросы почему, как и когда — на всё, что нас переполняет, и мы спрашиваем.
Поэтому помолись Христу и обрати свою боль в молитву и беседу с Богом. Говори Христу — скажи Ему, чего ты хочешь, говори Ему, чего хочешь. Чтобы время твое проходило быстро рядом со Христом.
Я молюсь, чтобы твоя душа так усладилась, чтобы ты наконец забыл, что хотел сказать Ему, и чтобы эта молитва завершилась в покое, мире, тишине, и ты уснул затем, как птенчик, без всякого волнения, уверенный в Боге. Чтобы ты забыл про свои проблемы, но во Христе, а не так, как иногда говорят: «Да забудь ты это!» Они не забываются, но во Христе все же забудутся. Это как детишки, когда играют в мяч: один ударит ножку, и потечет кровь, он заплачет, а вечером уснет и забудет обо всем, и душа его утихнет.
Молю Бога, чтобы Он исцелил боль твоего сердца, что бы у тебя ни было, я не знаю, что у тебя. Я рад, что ты к своей боли относишься с верой во Христа, с любовью, смирением, с молитвой. А тема боли не кончается, мы и в другой раз о ней поговорим, чтобы найти те точки, которые нас соединяют.
Источник
Приходилось сталкиваться с жалобами на то, что в церкви становится плохо? У кого-то спина болеть начинает, кто-то задыхается, а иных крестик «душит» нательный.
Послушаешь все эти рассказы — страшно становится. Но давайте выясним, почему некоторым людям становится плохо в церкви. С чем это может быть связано?
Как живем, так и молимся
Как молимся, так и живем. Довольно известное высказывание. Но к чему оно здесь? Да к тому, чтобы мы с вами вспомнили: как часто мы молимся и в храм ходим. Раз в год, на Пасху. Куличики посвятить. И на Крещение иногда, чтобы воды святой набрать. И еще забегаем свечи поставить да записки подать. Правда, это совсем редко бывает.
И потом задаемся вопросом: «Почему в церкви становится плохо нам?» Не привыкли мы бывать там, вот нечистые силы, которые сопровождают нас, и не дают полноценно насладиться общением с Богом. Какая уж тут молитва, когда дышать в храме не можем.
Плохо во время службы
Почему в церкви некоторым становится плохо во время службы? Это бесы виноваты? Нет, это недостаток кислорода виноват.
Представьте ситуацию: человек пришел в храм. Служба воскресная или праздничная, народу полно. В помещении душно, жарко. У некоторых лица от жары красные. Свечки горят, запах воска на весь храм. Казалось бы, красота какая. Стой да молись. Ага, как бы не так. Иные товарищи в обмороки падают. А потом жалуются, что «крестик нательный душить начал».
Крестик здесь ни при чем. Воздуха не хватает, а свечи сжигают и тот кислород, который есть. Людей много, плюс жара. Вот и не выдерживает организм, особенно с непривычки.
Ноги болят
Почему на службе в церкви становится плохо? Ноги гудеть начинают. Боль такая, что стоять невозможно. А на лавочку присядешь, тут же бабульки шикать начнут. Мол, молодой еще, чего расселся.
Опять же, боли появляются у тех, кто не привык стоять долгое время. Службы в храмах довольно длительные, неподготовленному человеку выстоять тяжело. Ноги начинают затекать. А если еще и обувь неудобная, то хоть «караул» кричи.
Никакой мистической подоплеки в этом нет. Устали ноги — сядь на скамеечку. Ругаются бабушки — объясните им, почему присели. Опять ругаются? Просто не связывайтесь. Как говорится, лучше сидя думать о молитве, чем стоя — о ногах.
Спину ломит
Почему в церкви становится плохо, начинает ломить поясницу? От долго стояния, как и в случае с ногами. Заболела спина? Лучше присядьте и расслабьте ее. Не стоит насиловать организм. В противном случае желание посещать церковь может исчезнуть вовсе.
Болит левая рука
Сталкивались с этим явлением? Начинают отниматься плечо и рука, именно левые.
Давайте вспомним, кто у нас на левом плече обитает. Не будем упоминать здесь его, но антагонист ангела не дремлет. Очень ему не хочется, чтобы человек к Богу шел, вот и начинает досаждать всячески. А как новичка отвернуть от церкви? Пугать его, как «старожила» храмового, не положено. Отыгрывается на левой руке и на плече. А то еще под лопаткой колоть начнет. Из храма выйдешь, ничего и не было будто. Стоит опять зайти — начинается.
Как быть в этом случае? Не обращать внимания. Чем чаще человек ходит в церковь, тем быстрее это явление пройдет.
Не хватает дыхания
Почему в церкви становится плохо? Ответы на этот вопрос разнообразны. Иные считают, что это связано с лукашками и окаяшками. Другие смотрят на подобные вещи более логично, связывая их с внешней обстановкой.
Например, не все переносят запах ладана. Особенно дешевый ладан имеет свойство пахнуть не очень хорошо. Диакон прошел с кадилом, а у человека в горле першит и дыхание перехватывает. Это пройдет в скором времени. Присядьте — отдышитесь.
А если на службе начинает бешено стучать сердце, человек задыхается, а пульс поднимается до немыслимых высот? «Это бесы, однозначно!»
Успокойтесь, это ВСД. Вегетососудистая дистония. Человек может и не знать о ее наличии. Бывает, что сердце бьется сильно, давление и пульс повышаются, перед глазами «мушки» летают? Это точно она. Бесы здесь ни при чем.
Поднимается температура
Почему после церкви становится плохо? Очень часто бывает, что у новичков после причастия поднимается температура. Пугаться этого не надо. Тут уже может быть и вмешательство определенных сил. Они не хотят душу человеческую Богу отдавать, вот и борются всеми способами. Мол, ты причастился и заболел. Смотри, температура поднялась. Это из-за того, что все с одной лжицы причащаются. Наверняка заразу подхватил.
Такие помыслы начинают обуревать человека. Не стоит внимать им. Это лукашки стараются посеять смуту в душе причастника, чтобы он в храм больше не ходил и к таинствам не приступал.
Мандраж перед исповедью
Человек жалуется батюшке на то, что в церкви стало плохо. Ответ священника по этому поводу каким должен быть? Особенно когда действие происходит на исповеди.
Представьте, стоит человек в очереди на исповедь. Он только-только начинает ходить в храм, еще ничего не знает. Твердо уверен, что жизнь менять надо, с грехами дружбу не водить более. А в совершенных раскаяться.
И то в жар его бросает, то мурашки по коже бегут. На лбу пот проступает, кажется, что дыхания не хватает. Хотя в храме достаточно прохладно и с кислородом все в порядке.
Что это такое? Иначе как искушением сие действо не назвать. Стараются нечистые силы из всех сил вывести новоначального христианина из храма. Вот и начинают его провоцировать непонятными приступами. Не стоит бояться, Бог не попустит лукашкам обидеть того, кто только пришел к Нему. Просто игнорировать надо проявления эти физиологические, и все.
Плохо ребенку
Почему в церкви становится плохо ребенку? Принесли малыша крестить, а он кричит так, что уши закладывает. Извивается на руках у крестного/крестной, а когда священник его берет, переходит на визг.
С чем это связано? Если речь идет о малыше постарше, он просто может испугаться. Какой-то бородатый чужой дяденька, мамы рядом нет, обстановка новая. У малыша паника, вот он и плачет от страха.
Ребенок уже ходит в садик или в школу? И ему стало плохо в храме, на службе? Сейчас мало кто приучает деток посещать храм. Службы длинные, народу много, особенно на воскресных и праздничных. Духота сыграла роль, запах ладана и горящих свечей. Причины носят физиологический характер, как правило.
Плохо в пустом храме
Человек зашел в храм свечку поставить. Службы нет, в помещении достаточно кислорода. Купил свечи, подошел к подсвечнику, хотел к иконе приложиться. А тут как в глазах потемнеет, как сердце заколет. И дышать нечем. Сел на скамеечку — не отпускает. Кое-как поставил свечку и бегом на улицу. А там все быстро прошло.
Что это было? На вопрос о том, почему в церкви становится плохо, ответы священников почти одинаковы: потому что мы являемся не прихожанами, как это должно быть, а захожанами. Если посмотреть на тех, кто регулярно ходит в храм, можно заверить: едва ли им там становится нехорошо. Бывает, конечно, что во время богослужения, на котором полно людей, и поплохеет. Но здесь играет роль окружающая обстановка, воздуха не хватает. А чтобы в пустом храме, да перед иконой? Не бывает такого.
В храм надо ходить чаще, и тогда не будет нам плохо у подсвечников. И к иконам сможем приложиться без приключений.
Хочется в храм, да грехи не пускают
Почему в церкви становится плохо? По грехам нашим. Кто-то возмутится и скажет, что это заблуждение религиозных фанатиков. По каким таким грехам?
По обычным. Тем, которые у нас в душе копятся не один год, и не два. Не каемся в них, вот и давят на душу.
Представьте тарелку. Поели из нее, помыли после еды. Что будет, если тарелку не мыть вообще? Накладывать в нее пищу, съедать и все? В скором времени рискуем обнаружить в ней червей, уже не говоря о запахе и остатках пищи на стенках и на дне.
Так же и грех. Согрешили? Покайтесь. Очистите душу. А мы что? Согрешили и забыли. Продолжаем жить во грехе. И главное, это так незаметно в повседневной жизни. А я чего? Я живу хорошо, как все. Не убивал никого, не воровал, жене не изменял. Не обижаю людей.
Грехи не только в этом. Хотя бы то, что мы осуждаем, болтаем по телефону часами, сплетничаем — это уже грех. И такие, казалось бы, совсем мелкие соринки, превращаются в горы песка. Душа просто погребена под этим песком.
Когда человек входит в храм, начинает трепетать его душа. Но тут же и лукавые просыпаются. Мол, куда же тебя потянуло? Столько лет в нашей компании жил, мы твою душеньку уже себе приглядели. А ты к Богу решил уйти. Ну уж нет, дорогой товарищ, не допустим этого.
И начинают они козни строить всякие. То женщина за свечным ящиком замечание сделает, а мы обидимся. То свечка не хочет зажигаться. То запах в храме не понравится. Уже и не рады, что зашли.
Это лукавые стараются, гонят нас. А мы и подчиняемся с охотой. Бегом-бегом из храма, в следующий раз лучше не пойдем, раз там так плохо нам становится.
Почему Бог не защищает
Казалось бы, человек пришел к Богу. А тут такие нападения на него. Почему же Творец не защищает Свое создание?
Когда нас постоянно обижают собственные дети и не желают даже извиниться, отношение к ним меняется. Любить вряд ли перестают, но появляется какое-то равнодушие что ли. Пока ребенок не попросит прощения, не хочется помогать ему, что-то делать для маленького и неблагодарного существа.
Бог обижаться не может. Он же есть Любовь. Но почему Он должен принимать с распростертыми объятиями того, кто каждый день распинает Его? Что значит распинает? Нашими грехами мы снова и снова вколачиваем гвозди в руки и ноги Спасителя. Распинаем Его на кресте. Однажды Он пошел на это добровольно, пролив Свою Кровь за нас. Но нам мало, видимо.
Как же быть тогда? Бог не хочет принимать нас? Примет, когда мы принесем искреннее покаяние. Как любящий Отец, все простит.
А если нет желания каяться? Не видим мы грехов своих, считаем, что их у нас нет. Тогда не нужно жаловаться и спрашивать у священников, почему в церкви становится плохо нам. Раз служим сатане, то и пожинаем «плоды» своего служения.
Коротко о покаянии
Что это такое? Это скорбь по грехам своим, стремление избавиться от них, пересмотреть свою жизнь.
Желающий раскаяться человек должен понимать, что если он придет на исповедь, все честно расскажет священнику, получит прощение и снова пойдет грешить, никакого смысла в таком покаянии не будет. Желаешь принести раскаяние? Должен всем сердцем возжелать изменения собственной жизни. Возненавидеть грех, перестать его совершать.
Исповедовался? Не совершай больше тот грех, в котором каялся.
Заключение
В статье мы рассказали о том, почему человеку становится плохо в церкви. Причины этого могут крыться как в окружающей среде, так и в духовном состоянии человека. Если он регулярно ходит в храм и приступает к таинствам, а на службе в переполненном помещении голова закружилась — это одно дело. Но если становится плохо в пустом храме, когда человек зашел туда, чтобы свечку поставить — это повод задуматься над своей жизнью.
Источник
